07.12. Смена дизайна. Остальные плюшки ближе к выходным ♥

[AMS] Bertie | Mich | Lenny

Эпизоды месяца
Активные игроки

Fabletown City

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Fabletown City » Завершенные флеши/альтернативы » Anomalous materials


Anomalous materials

Сообщений 1 страница 8 из 8

1

Открытое участие?
Нет
Персонажи/участники:
Diana Stillman, Hans Lange (NPC)
Время, место:
Первые четыре дня ноября. Где-то далеко в США.
Краткое описание:
Медицинский эксперимент, выходящий за рамки обыденности.

Предупреждение, обязательное к прочтению!

Да, это отыгрыш игрока с собой, потому что не нашлось на меня ГМа. Со своим осуждением подобного порядка вещей можете идти куда подальше. Также не рекомендуется к прочтению медиками и занудами, потому что да, у меня нет медицинского образования и у меня смутное представление о предмете, основанное на википедии. Ну и всем остальным к прочтению это тоже совершенно не обязательно, личный квест все-таки.

0

2

Перемены – явление двоякое. Конечно, когда жизнь меняется, становится менее скучно. Голова становится занятой новыми обстоятельствами, меньше времени остается на привычную хандру и тоску. Но иногда перемены кажутся мучительными. Усталость от жизни редко когда дает слабину при новых изменениях в бренном существовании. Нередко она только накапливается, вызывая стойкое желание лечь на землю и тихонько умереть.
Диана не знала, что думать о той перемене, на которую подписалась. Поначалу казалось, что это какой-то бред. Глупая и слабая ловушка, обман, который подготовили для нее «друзья» из прошлой жизни. Однако выглядело слишком очевидно, слишком уж небрежно для ловушки. Да и при этом не слишком привлекательно. Слишком бредово. Теперь же, сидя в самолете, Диана не думала так об этом. Скорее как об изощренной форме самоубийства. В конце концов, умереть на операционном столе во славу науки, если все будет так, как оно будет – чем это плохо?
Все началось с письма на электронной почте, которую она проверила больше повинуясь какому-то давно забытому рефлексу, нежели из вежливости. От большинства средств связи художница избавилась, стараясь разорвать контакты с прошлой жизнью, не желая облегчать работу тем, кто ее искал. Письмо, оказывается, ждало ее больше месяца. Предложение поучаствовать в эксперименте, связанном с метафизикой. Звучало довольно небрежно, словно человек не особо рассчитывал, что его письмо прочтут даже. «Ненамного ошибся». 
Диана специально подготовилась к звонку, планируя увести преследователей по ложному пути. Надо было позвонить, дать возможность собрать информацию о звонке. И подбросить телефон в поезд, который бы ехал прочь из города. Пусть развлекутся. Однако ответил какой-то Генрих Линдерманн, который сам немало удивился звонку. Он был доктором медицинских наук в каком-то институте микробиологии и нейрохирургии.  После первых пяти минут разговора, Диана поняла, что это не ловушка. Профессор ответил на все ее вопросы касательно того, как он ее нашел и почему ей написал. История была слишком точной, слишком тесно связана с ее прошлым, чтобы быть сфабрикованной. Этот доктор знал и о ее обследованиях многолетней давности, и о родителях и даже имел, судя по всему, доступ к ее медицинской карте. Даже знал о ее проблемах с  законом и общался с прокурором.  Прямо настоящий маньяк.
После такого разбора своей жизни, промерзая на вокзале, Диана слабо могла понять, в чем собственно суть того, что ей предлагали. Диалог с ученым к сожалению, был для нее малопонятен. Генрих пообещал ей все объяснить лично и просто высказал суть своего предложения. Он хотел около неделю ее жизни. Все расходы он брал на себя и даже обещал вознаграждение. Ему понадобится провести ряд исследований и возможно, пару операций. Если все пройдет не очень хорошо, Диана задержится в институте на время, необходимое для восстановления дееспособности. Он не исключал летальный исход и травмы на всю оставшуюся жизнь.
Девушка обещала подумать, но примерно знала уже ответ. Учеба в Академии, еще толком не успев начаться для нее, уже осточертела. Диана не обладала никакими способностями и не хотела совершенно заниматься всей этой магической ерундой. Да и жизнь свою совершенно не было жалко. Если она умрет или станет калекой, это казалось даже неплохо. Подходящий для нее конец – небольшая польза обществу, которое она всегда презирала и порицала. Ну и скука сыграла далеко не последнюю роль. На что еще стоит потратить свое время во время однообразной и тоскливой учебы, как не на небольшой отпуск. Потому даже недели не прошло, как она перезвонила и согласилась. Уладив с администрацией Академии все детали касательно своей отлучки по причине, которая благодаря влиянию института тут же стала уважительной, Диана отправилась в другой конец Штатов.
–«Не могу сказать, что я в восторге. Но как сказать. Может тебе будет легче в итоге и ты не будешь так истекать желчью, пока получаешь типа образование, которое тебе не особо нужно. Ну и просто может интересное произойдет. Хотя не могу сказать, что твое отношение мне нравится. Такое ощущение, что тебя привлекает именно возможность помереть ненароком.»
- «Слушай, я делаю впервые что-то для того, чтобы изменить дерьмо в моей жизни, что не выглядит, как очевидная попытка суицида. По идее ты должен просто петь от счастья. А ты тут впервые бурчишь чего-то».
Художница чувствовала себя неважно. Самый худший вариант – это если ее поездка закончится практически ничем. Ну проведут пару исследований, ну скажут что-нибудь. И единственным  имеющим смысл итогом будет некоторая сумма, которая упадет на ее счет. Не самая большая из тех, которые видела в своей жизни художница, чьи картины пользовались каким-никаким, но спросом, как у коллекционеров, так и у даже пары галерей.
То, что ее даже самолета встретила машина, не особо удивило. Хотя комфортной подобная опека совершенно не казалась. Ощущение было такое, словно кто-то держит ее жизнь под жестким контролем. Она даже не смотрела на незнакомый ей город, что проплывал мимо за окном, погружаясь в привычную меланхолию.
Потому оказавшись в вестибюле, она была ни капли не воодушевлена. В голове под аккомпанемент шепота роились сомнения по поводу того, зачем она все-таки сюда приехала, как вдруг услышала торопливые шаги, громко стучащие по плитке пола.
- Добрый день! Вы же мисс Стиллман, да? Я Генри Линдерманн.

0

3

Поразительно, как он смог выспаться, с таким количеством мыслей в голове. Столько всего надо было сделать в этот день, он был таким волнительным! Однако Ганс Ланге решил позволить себе еще понежиться в постели. В конце концов, он же сейчас не какой-нибудь начальник отдела капитального строительства, а аж целый доктор медицинских наук. Не страшно, если опоздает на работу. Валяясь в постели, Ганс мечтательно глядел в потолок и думал о грядущем дне. Столько всего хорошего должно было произойти! Приедет в институт девочка Диана. Наконец, после почти полугода поисков!
Губы мужчины исказила ехидная, не особо добрая усмешка. Как все же забавно начиналось. Когда друг рассказывал ему об этой девчушке, Ганс лишь чудовищным усилием держал на лице маску участливости. Это было так трогательно. Люди его лаборатории тратили уйму сил на то, чтобы найти людей без способностей. Прочесывали медицинские карты, брали пробы, делали кучу запросов. Да и то, нередко оказывалось так, что поиски оканчивались неудачей, что у возможных кандидатов на самом деле бывала способность, которая была слабо развитой или у нее не было факторов, которые заставляли бы ее проявляться.
Ганс не мог не восхититься, когда идеальный случай не просто падает в руки. Услышав историю жизни этой девчушки, он в мыслях разве что не хохотал. Подумать только – ценный экземпляр живет практически в главной помойке США и занимается фотосъемкой трупов. Очаровательно.
Впрочем, к Диане был у него было не особо много научного интереса. Несмотря на то, что случай выглядел, судя по медицинской карте, практически идеальным, Ганс был наполовину уверен, что это просто очередная девчушка со спящими вполне обычными способностями, типа какой-нибудь регенерации, может какого-нибудь перекачивания энергии или вообще лечение других людей, которым эта мизантропка вряд ли воспользуется хоть раз в жизни.
Неспешно одевшись и добравшись до института, благо тот был буквально через квартал, Ганс приготовился вживаться в образ рассеянного нарколептика Генри Линдерманна. Прихватив первым делом кофе, он пошел разбираться, что там с прибывающей девчушкой.
- Ну как, когда приедет эта девушка, как ее там… Стиллман? - зевая, переспросил доктор.
- Во второй половине дня прилетит. Водитель в курсе, подъедет ее встречать, - ответил хмуро один из его помощников, уже стареющий мужчина по имени Марк. Ганс был примерно в курсе его проблем и обожал его подозрительность – этакое было испытание для него. Если этот врач начнет что-то подозревать, то значит пора менять работу и тщательней следит за своим поведением.
- А, ну здорово. Пойду перечитаю, наверно, что там у нее в деле, - задумчиво пробормотал Ганс и чуть не столкнувшись с медсестрой, пошел в свой кабинет.
Обнаружив папку с личным делом на своем столе,  Ганс удовлетворенно хмыкнул. Да, рядом стоял новенький компьютер, но ученый старательно делал вид, что не в ладах с техникой и потому часто получал бумажные экземпляры. Так было даже удобнее. Сделать ложные бумажки куда проще, чем обманывать компьютерные системы. Долго разглядывая фотографию трехлетней давности, мужчина гадал, как же выглядит его новая жертва сейчас. Наверно еще немного выросла, может, окрепла. Судя по ее жизни, может оказаться довольно сильно потрепанной.
Намеренно спустив в шредер не до конца подписанные договора, доктор вместе с медсестрой после обеда устроили пробежку по институту, заново распечатывая и подписывая бумажки. Надо же было оправдывать статус рассеянного дурашки.
Задумчиво жуя конфету, попивая кофе и держа документы свернутыми в трубочку в халате, Ганс неспешно побрел к вестибюлю, опять опаздывая. Он увидел, что девушка уже ожидала его, разглядывая помещение и поспешил, чуть не расплескивая горячий напиток.
- Добрый день! Вы же мисс Стиллман, да? Я Генри Линдерманн, - с чуть глуповатой усмешкой прощебетал Ганс, разглядывая девушку. Кожаная куртка, джинсы, кроссовки, хмурый взгляд, полный скрытой боли. Дурацкое какое-то количество цацок – девочка явно не знает чувства меры. Но в целом она ему нравилась. Особенно если знать, что за бедлам у нее в голове.
- Я так рад, так рад, что вы приехали! Людей, подобных вам, уж простите за бестактность, очень тяжело искать. Но сейчас у нас будет полный порядочек. Работы много будет. Все сделаем, во всем будем разбираться.
- Я полагала, что вы хотите мне сначала рассказать и объяснить, зачем я сюда приехала, - хмурый тихий голосочек раздался за его спиной. «Ну вот кто ее учил разговаривать. Видимо кто-то, кто считает, что люди разговаривают, прижимая ухо ко рту собеседника». Ганс почти всплеснул руками, но вовремя остановился и решил изобразить зевок, чтобы как-то скрыть момент, что ему хочется треснуть юную мисс Стиллман кружкой по голове.
– Ах да, прошу прощения. Давайте так. На сегодня все равно мы ничего планируем, у меня была идея начать завтра, когда вы уже отдохнете и не будете после поездки. Потому я сегодня постараюсь вам объяснить, что с вами будем делать и зачем и если вы не против подобного, подпишете договор между вами и институтом. Вы вроде как же у нас совершеннолетняя мисс, вам можно безо всяких там родителей писать что угодно, так? - проговорил немного несвязно Ганс, сворачивая в местный кафетерий для сотрудников, - Кофе будете? А то я боюсь, что не только я со своей сонливостью могу задремать, пока буду рассказывать, -  получив утвердительный кивок, доктор отлучился за кофе. «Сдались тебе эти объяснения, сучара. Видимо как-то ты чуть вылезла из своей депрессии или что там у тебя за дерьмо. Где же спокойный кивок и росчерк на хреновых бумажках? Ладно, вроде она все равно какая-то унылая. Судя по ее жизни, она суицидница какая-то. Можно не особо пугаться рассуждать об операциях». Вогнав в ступор кассиршу чрезмерным набором купюр, Ганс полминуты с ней переговаривался, разбираясь, кто кому что должен, лишь после этого вернулся к девушке с чашкой кофе.
- Так, наверно надо начать с того, чем занимаются здесь. Основное направление этого института – работа с нервной системой человека и его биохимическими процессами. Конкретно моя лаборатория  изучает особенности работы нервной системы как под воздействием метафизики, так и в прочих условиях, с ней связанных. Ну то есть что происходит с мозгами и нервами, когда либо человек занимается какой-либо магией, либо когда находится под ее воздействием. Вы увлекаетесь какой-либо наукой, мисс Стиллман? - спросил, растягивая слова, Ганс, прекрасно зная ответ. «Ну и зря. Может быть, тогда бы поняла, сколько же я лапши тебе на уши повешу». Получив отрицательное мотание головой, он отхлебнул кофе, продолжив все также неторопливо изъясняться, - Так вот. Фундаментальная наука нынче действует так, что сначала строится куча всяких теорий, а затем ставятся эксперименты, которые либо подтверждают косвенным образом, либо опровергают те или иные теории. Так и со всей этой метафизической штукой. И мы в это немного втянуты в это продвижение науки. Я еще не усыпил вас? Так вот, в чем собственно теория, которую мы проверяем? Дело в том какая вы. Как я понимаю, у вас никаких способностей нет. Результаты по всем предметам в школе, связанным с метафизикой у вас были мягко говоря, неважные, ведь так? Ничего плохого в этом нет, я абсолютно такой же. Одна из теорий говорит, что вот такая плохая восприимчивость, это отдельная способность, такая же как и все остальное. Есть также теория о том, как что магия в человеке может быть разбита по шкале, и большинство в нуле и выше и потому могут там лечить, открывать врата в Ад и делать прочие непотребства, а такие как мы находимся в глубоком минусе. Но это теории, я конкретно в метафизике пусть и разбираюсь, но на уровне рассуждений. Я нейрохирург. И мы будем работать с вашей нервной системой. Со спинным и головным мозгом. Есть в принципе целый ряд исследований о том, как меняется мозговая активность в зависимости от метафизики как явления самого себе. Диана, ну не спите, пожалуйста, я же пытаюсь вам объяснить! -  словно спохватившись, возмутился внезапно Ганс, когда увидел, что девушка уже давно устроила голову на столе. В мыслях он торжествовал. Усыпить бдительность девицы оказалось проще, лишь стоило завалить ее потоком данных. Ну и небольшая таблеточка в ее кофе помогала.
- Ладно, к сути дела тогда, -  произнес доктор слегка расстроенным голосом, - я собираюсь сначала проверить, что вы точно не обладаете никакими способностями. Утыкаем вас датчиками, затем будем воздействовать на вас различной усиляющей магией так, что если бы у вас были бы хотя бы малейшие способности к пирокинезу вы бы взорвали лабораторию. Постепенно, разумеется, не сразу до такого уровня. Затем, если что-то в вашей головушке будет намертво не давать вам колдовать, мы попробуем разобраться с этим. У меня уже есть предположения, что именно это может быть. И мы попробуем ввести в ваш организм несколько реагентов, которые бы существенно активизировали эти самые функции, которые отвечают за блокировку магии. И посмотрим на эффект. Их безопасность для любого, кто обладает возможностью колдовать, под большим вопросом, потому мы и будем проверять, что вы не такая.  Ну как вам собственно наш план? – спросил Ганс добродушно улыбаясь.
[NIC]Hans Lange[/NIC]
[STA]Dollmaker[/STA]
[AVA]http://s7.uploads.ru/lmQ35.jpg[/AVA]
[SGN]I am Master of Puppets, I am their destiny, their God and Devil.[/SGN]

0

4

Доктор Генрих Линдерманн Диане с первого взгляда не слишком понравился. Да, в какой-то мере каким-то таким она его и представляла. Да, насчет внешности  художница не имела никакого представления о том, с чем придется столкнуться. Но манера поведения слишком четко гармонировала с голосом, с интонациями. Немного сонный, что-то щебечущий постоянно. Он по телефону все время что-то бессвязное постоянно щебетал, в результате чего проследить за его полетом мысли было довольно сложно, даже несмотря на то, что этот щебет был весьма неторопливым и немного сонным.
Ну вот сейчас у нее было реальное воплощение голоса в телефоне. Не особо приятное, но Диана же не дружить собралась с этим человеком. С учетом того, что подавляющее большинство людей в мире ей надоедали или раздражали ее, художница не особо переживала по поводу того, что этот конкретный субъект не был исключением.
- «Забавный подтип людей. Выглядит как растяпа. Вот только одна проблема – редко когда растяпы становятся докторами. Образование у них не сахар. Да и халатность легко может привести к смерти. Особенно в его случае. Он же нейрохирург в конце концов – ковыряется в сером веществе. Надо быть очень точным и очень аккуратным человеком. До невообразимого. Хотя конечно может оказаться так, что только в рабочих процессах он аккуратен, а вне их может позволить себе выдохнуть, дабы как-то к гармонии приходить.»
Диана задумчиво последовала за доктором Линдерманном, разглядывая его сзади. Бородатый мужчина начал рассуждать о том, сколько всего предстоит сделать. Говорил он так, словно все уже решено, уже понятный вопрос – ее согласие. Художница почувствовала тоску от того, что в какой-то мере он был прав. Да, есть какая-то психологическая черта у людей, которая касается того, что дав первоначальное согласие, трудно отказать в дальнейшем. Что тяжело будет сказать на середине пути «давайте как-нибудь без меня». Диана ощущала, что могла так поступить. Могла лишить эту поездку смысла сейчас. Но не видела причин так поступать. Этому доктору надо было бы сказать что-то реально плохое для нее, чтобы она передумала. Тоска была скорее от некоторого ощущения собственной продажностью. Чем-то подобное поведение напоминало проституцию. Видимо тем, что вот за эту неделю или сколько-то этот милый человек в теории сможет сделать с ее телом все, что ему заблагорассудится. Да, у Дианы было конечно представление о том, что с наибольшей долей вероятностью это будет вполне пристойно и в рамках врачебной этики, вот только это было всего лишь представлением. Очень уж вряд ли, что разбор принципов работы способностей будет включать в себя какой-нибудь тантрический ритуал или еще какую-нибудь ерунду. Но мало ли, чем черт не шутит.
- Я полагала, что вы хотите мне сначала рассказать и объяснить, зачем я сюда приехала, - решила все-таки придержать лошадей Диана, хоть каким-то образом  умерить энтузиазм Линдерманна. Впрочем, его смутить этим практически никак не удалось, похоже, доктор если и испытал проблемы, то самые мимолетные. Впрочем, его немного несвязный из-за сонливости поток слов никак не остановить было. Диана хотя бы могла удовлетвориться тем, что по крайней мере, сейчас ее не будут тащить на исследования и не будут приковывать к операционному столу. Да еще и кофе угостят, пока будут ей вливать в уши какую-то псевдонаучную ерунду. Не самый худший расклад на вечер.
Рассуждения и в самом деле пошли довольно долгими и шибко абстрактными. Диана в общем-то не имела ничего против того, чтобы размять свои извилины и порассуждать о науке. Но чтобы вот так начать работать головой, пережевывать массив рассуждений, которые выливал на нее щедрым потоком Генрих Линдерманн, к этому художница, так и не получившая высшее образование из-за раздолбайства, была совершенно не готова. Диана какое-то время сидела просто приподняв одну бровь, затем поняла, что действительно надо пить кофе и не париться. Благо хоть он казался не таким уж и плохим, видимо это местечко заботится о вкусах своих сотрудников.
О принципах научных исследований девушка все-таки была в курсе, ибо когда-то каким-то чудом получила в свою голову хороший запас познаний о том, какие исследования проводятся в CERN, но от этого легче не стало. Надо было признать, что доктор Линдерманн еще явно проявил к ней определенное милосердие, не втягивая в детали, а рассуждая достаточно популистским языком. Хотя наверно мог бы написать какую-то книжку. Хотя смущало Диану то, что он был врачом, а не ученым – доктором медицины, а не доктором философии. По идее вроде такие люди заниматься должны тем, чтобы спасать жизни, а не гробить их. Но Диане было слишком пофиг разбираться в том, как именно так случилось, что эксперименты будет проводить не ученый, а медик. Наверно дело в том, что что ученый недостаточно квалифицирован, чтобы проводить именно эксперимент своими собственными руками.
Чувство единения от того, что Генрих не обладал способностями, не спешило приходить. Во-первых, это казалось маловероятным. Диану тянуло спросить, что же тогда он сам не полез под нож, если был уверен в том, что обладает схожими способностями, как и она? Но наверняка было объяснение в духе, что он полезен обществу в виде живого человека, а не безвольной куколки после лоботомии. Неформалку с неадекватным образом жизни куда легче спустить в биореактор на пользу миру.
Диана почувствовала, что ее все равно клонит в сон и ничего не могла с собой поделать. Все эти рассуждения о том, что там с нервами происходит, довольно унылы, ибо ей не было дела до того, как биохимия ее мозгов меняется в зависимости от магии. Однако долго подремать ей не удалось, доктор заметил, что она лежит на столе уже практически в обнимку с пустой кружкой кофеина. Соизволив подняться, художница протерла глаза и изобразила на лице заинтересованность в разговоре. План из обклеивания ее датчиками и последующая трепанация черепа звучали неплохо. Правда, спать хотелось неимоверно.
– Ладно, где ваши бумажки, - хмуро пробурчала Диана. Стоило только ей закончить фразу, как документ договора оказался у нее перед глазами. Девушка попыталась проглядеть взглядом многостраничный текст, но выходило с трудом. Хорошо хоть возможность летального исхода не особо расписывалась и не включала в себя завещание. А то уж она ожидала увидеть что-то вроде добровольного пожертвования органов во благо науки. Но при мысли об этом тоска вспыхнула в ее голове. Да кому она нужна. Если сгинет в этих стенах – ее никто и не хватится. Даже не став сверяться в цифрах в виде вознаграждение, она вписала номер счета, на который переводить деньги, после чего поставила роспись на обоих экземплярах, вернув один экземпляр доктору, а другой затолкав в сумку.
- Замечательно, мисс Стиллман. Позвольте, я провожу вас в палату. Уж простите, что не даю вам обычный номер. Сами понимаете, если сейчас вы пусть и здоровы и все такое, но после того, как мы с вами поработаем, может оказаться так, что вам потребуется постоянное наблюдение врача и своевременность медицинской помощи может быть  критически важной. Не переживайте, вас никто первое время беспокоить не будет, а все удобства есть в пределах палаты.
Диане было же совершенно наплевать. Если кровать в палате будет горизонтальной и там есть одеяло – и то хорошо. Стараясь не думать о том, в какое дерьмо она влезла, художница думала о том, что видимо в кофе была таблетка снотворного. Иначе бы содержимое ее головы не напоминало сейчас вареный кисель. Однако начинать это «совместное сотрудничество» с обвинений не слишком хотелось. Одна неделя.
Потому художница не особо парилась, оказавшись в какой-то вполне типичной палате. Оставшись в одиночестве, Диана в очередной раз подумала о том, какая же она продажная тварь. Купилась на участие в каком-то дурном эксперименте практически ни за что. Ради глупой надежды что-то изменить в своей жизни. Окончить ее, например. Обреченно вздохнув, неформалка, еле потратив силы, забралась на кушетку почти сразу же отрубилась.

0

5

Ганс задумчиво разглядывал работу, которая шла по ту сторону защитного стекла. Сплетя длинные пальцы, он пристроил руки на животе, а локти – на подлокотниках кресла, в котором развалился. При взгляде со стороны казалось, что доктор погружен в себя, смотря в одну сторону и что-то тихонько насвистывая. На самом же деле Ганс украдкой наслаждался зрелищем. Взглядом ловил каждое действие.
Сейчас Диана предстала перед ним в обычной ночнушке пациентки, которая висела на ней мешком даже несмотря на то, что подбирали под ее комплекцию. Без кучи одежды, без всех этих браслетов и без большой сумки она казалась такой маленькой, такой хрупкой. Она была очень похожа на Мари, отличаясь только цветом волос. Очаровательное дитя. С микропсией и прорвой галлюцинаций, эта девчушка была одной из первых. Трепетное создание, которое сложно было даже коснуться – того и гляди сломаешь. Прелестная куколка была. Ганс ее так и не отпустил, в конце концов. Зарыта, кажется, где-то в Мюнхене.
Дождавшись окончания приготовлений, Ганс наконец выпрямился в кресле и щелкнул микрофоном.
- Начнем, пожалуй. Мисс Стиллман, пока что просто посидите спокойно, мы будем снимать вашу обычную активность. Можете о  чем-нибудь поразмышлять, можете поговорить, если хотите, - произнес Ганс с улыбкой. Разумеется, она не захочет говорить. Стоит только посмотреть на ее хмурую физиономию и взгляд в пол. Голова, опутанная сеточкой датчиков, безвольно поникла. Она выглядела, как марионетка, которой обрезали все ниточки.
Вздохнув, доктор понял, что пора все-таки заниматься типа работой. Глянув на бесконечный поток цифр, которые описывали то, как работает прямо сейчас мозг Дианы, он зевнул. Избыток информации.
- Томограмму ведь с утра делали? - спросила врач и получил тут же снимок головы слоями. Приложив его к лампе, Ганс в общем-то не увидел ничего необычного. Никаких опухолей, никаких особых патологий. Обычный мозг обычного человека. Что же, тем проще.
- Так, ну давайте сравним с тем, что обычно происходит у людей, - спустя несколько щелчков на экране компьютера, рядом с таблицей значений, которые поступали от Дианы, появилась другая таблица – округленные стандарты. Погрешность, конечно, была колоссальной – очень многое было индивидуально и зависело от текущего состояния человека. В результате чего показания Дианы пусть и не совпадали с таблицей эталоном, но компьютер это никак не отмечал - слишком большая погрешность. Ганс с любопытством отметил то, что средний мозг у подопытной был весьма и весьма активен сейчас, хотя девушка вроде как сидела, погруженная в себя. «Общаешься со своими галлюцинациями, милочка? Ну-ну».
- Хммм, гипофиз и гипоталамус все время сидят за пределами погрешностей. Возможно, она действительно не способна к магии. А раз это именно в этих двух органах – скорее всего это вообще практически не зависит от ее состояния. Здорово, работы куда меньше, - прокомментировал вслух врач, после чего щелкнул микрофоном.
- А теперь, мисс Стиллман, попробуйте начать желать что-либо. Что угодно. И не останавливайтесь, пока я тебе не скажу. То есть постоянно делайте какие-то волевые усилия, напрягитесь. Вспомните, чему вас учили в школе на какой-нибудь демонологии, на контроле способностей и прочем-прочем. И без халтуры, у меня тут практически все содержимое вашей головы, - довольно серьезно проговорил Ганс, после чего кивнул коллеге, которого звали Эрнестом. Эрнест был демоном, причем весьма сильным, питающимся за счет страстей окружающих,  их желаний. И его ключевой способностью была возможность одарить кого-либо могуществом, придать ему сил. На короткое время какой-нибудь ребенок псионик может стать мастером разумов, а оборотень станет неостановимым чудовищем. Разумеется, после такой проявления силы может произойти так, что от подопытного останется лишь иссушенная оболочка, а сам демон обычно после таких пожертвований был ужасно голоден, но у института были возможности удалить голод всех своих сотрудников.
Ганс следил за показаниями приборов. Показания с обеих полушарий изменились, Диана о чем-то действительно думала. Однако в остальном – ничего. Словно ничего не происходило. Ганс включил другой эталон – тот,  который описывал мозговую активность в процессе колдовства. Вот тут-то по показаниям отклонения были у почти всех датчиков. Особо ярко выделялись все тот же гипофиз, гипоталамус и к ним еще добавился мозжечок. Что в общем-то тоже неудивительно – он обычно занимался распределением энергии. Но сейчас он этим не занимался сверх нормы, словно ему и ничего не дали. Ганс поглядывал на Эрнеста, который, не мигая, таращился на подопытную.
– Что ты чувствуешь, Эрнест? - решил поинтересоваться доктор. Да, он понимал, что нехорошо отвлекать демона от работы, но он знал, что его коллега – опытный сотрудник и вполне может и поговорить и поработать одновременно.
- Как будто в пустоту лью силы. Я скоро дойду до такого уровня, когда большинство людей уже начинают исполнять свои желания, просто подумав о них. И это уже больше, чем тело такого ребенка по идее может в себя вместить – ее должно на куски разнести. А она спокойно принимает мои силы и не т ощущения, что ей хватит, - пожаловался демон.
- Ладно, останавливайся, не хватало нам, чтобы ты помер от истощения, - пробормотал Ганс, после чего вновь нажал на микрофон. - мисс Стиллман, пожалуйста, озвучьте то, о чем вы думаете.
- Хочу курить. Хочу посидеть в одиночестве и покое. Хочу помыть голову. Infernus et sinus orbis, - при этом Эрнест нервно икнул, услышав одно из заклинаний.
- И чему детей в школах учат, - хмуро пробормотал демон, после чего пошел на выход. Ганс тоже не знал, что делать. Довольно давно он не чувствовал некоторую растерянность. Потому что уже давно действительно не было людей, не предрасположенных к колдовству в принципе. Ну то есть почти всегда оказывалось так, что Эрнест либо заставлял проявляться их силы, либо они временно становились частью интерьера, который потом приходилось смывать со стен и потолка. Ганс что-то слышал, что в других лабораториях находили несколько человек, которые были такими же, как Диана. Но вот пока  не увидишь, в такое сложно поверить.
- Ладно, можете отдохнуть. Лаура, распутайте мисс Стиллман. На сегодня все, - щелкнув микрофоном, объявил Ганс. Было о чем подумать.
[NIC]Hans Lange[/NIC]
[STA]Dollmaker[/STA]
[AVA]http://s7.uploads.ru/lmQ35.jpg[/AVA]
[SGN]I am Master of Puppets, I am their destiny, their God and Devil.[/SGN]

0

6

Сидеть практически прикованной к стулу в центре не самой маленькой комнаты было уже не самое приятное чувство. Быть при этом в чертовой ночнушке, которая мешком болталась на плечах – тоже не плюс. В конце концов, выбора ей не оставили, заставив снять почти все, кроме нижнего белья – и на том спасибо, что хотя бы его оставили. «В общем, люди постарались по максимуму, чтобы я чувствовала себя комфортно.»
– «Вообще это довольно забавно. Но мы по крайней мере знаем точно, сколько времени мы будем терпеть подобное отношение. Не больше недели. И то, зависит от восстановления. Хотя оно вряд ли будет долгим – вылечат какой-нибудь магией. А может все еще быстрее выйдет».
Диана в этом сомневалась. Ее с утра потаскали по куче анализов. Сначала были классические разборы в духе анализов крови, давления. Затем ей томографию головы сделали и рентген корпуса. Неформалка могла порадоваться лишь тому, что ее сломанные ребра срослись нормально более или менее. Покурить не дали ни разу.
Хорошо хоть это мероприятие в череде исследований было последним, судя по всему. Раз вокруг нее возилось аж три человека, а за стеклом стояла тоже группа людей в халатах, в том числе и Генрих Линдерманн. Это приносило определенное удовлетворение – Еще полдня не прошло, а она уже задолбалась. Наверно даже хорошо, что выспалась  из-за таблетки, которую ей подкинул доктор – иначе бы сейчас уже дремала, сидя на стуле. Ощущения, правда, были не из приятных – всю шевелюру промазали какой-то ерундой и тщательно прилаживали электроды к голове. Художница думала о том, что возможно так люди себя чувствуют на электрическом стуле.
«Хорошее разрешение – ничего не делать. Вот и чем мне заниматься, скажите на милость? Слушать свои собственные галлюцинации? И он видимо издевается надо мной. Если он много обо мне знает и примерно представляет, какой у меня характер, то чего тогда вдруг эти предложения поболтать? Я конечно могу поговорить с людьми. За бутылкой вискаря. И в комфортной обстановке. А не вся в металлической проволоке, перемазанная в желе и почти голышом. Что это за форма издевательства?»
– «Возможно да, издевается. Но совершенно не факт. Может человек просто привык смотреть на мир сквозь розовые очки. Может он реально предполагает, что ты захочешь с ним поболтать между делом.»
- «Ты, конечно, тоже говна кусок, но я все-таки предпочту с тобой поговорить о чем-нибудь, нежели с кем-то еще».
- «О,  всегда знал, что ты меня любишь. Впрочем, наверно наши отношения такими действительно какие-то особенные. Потому что ты так часто меня ругаешь, часто бурчишь на меня за то, что я предлагаю тебе что-то делать, отличное от обычного распорядка, ломать устоявшуюся последовательность действий. И ты при этом все равно что-то делаешь. Даже иногда сама, как, например, вот эту поездку. Наверно это потому что в тебе есть надежда на лучшую жизнь. На появление целей, смысла, что будет помогать тебе держаться под ударами судьбы. Просто ты боишься дать ей больше сил.»
– «Лучше бы ее не было».
- «Если бы ее не было, ты была бы мертва уже давно. Я все равно не имею полного контроля над тобой. Я иногда работаю с тобой через эту надежду, тыкаю в нее, чтобы ты заставила себя все-таки жить, а не умирать».
Диана отвлеклась от диалога, когда услышала, что Линдерманн хочет от нее что-то. Подняв взгляд на доктора, художница увидела рядом с ним кого-то, кто немигающим взглядом таращился на нее по каким-то причинам. Бросив в ответ неприязненный взгляд, Диана вновь уперлась в пол.
- «Без халтуры это, конечно, сильно. Как будто мне двенадцать лет. Ладно, сыграем в эту игру. Хочу курить.» - Диана сосредоточилась на этом желании. Не было все-таки никаких указаний по тому, какое конкретное желание надо формулировать. Потому она и думала о своем желании курить. Все ее тело просило сигаретку, легкие требовали никотину. И на этом Диана и сосредоточенно концентрировалась.
- «Ладно. Хочу отсюда свалить. Хочу домой, на хату. На старую, которая в Детроите, с фотографиями смерти по стене, с вратами в темный лес, что я рисовала неделями.» - Диана искренне попыталась вспомнить снятую квартиру. Место было так себе, но оно принадлежало ей. Ничего.
Она начала вспоминать какую-то дремучую ерунду по памяти, которую читала в интернете и которую учила в школе. Практики у нее все равно никакой не было, но хоть слова остались. Однако то, что она знала наизусть несколько заклинаний, вообще не помогало – они вообще не работали.
Что происходило по ту сторону, художница вообще не была в курсе, но в какой-то момент раздалась просьба озвучить свои желания. «Видимо они явно не понимают, чего я не колдую. Шапочка из фольги плохо работает, видимо».
- Хочу курить. Хочу посидеть в одиночестве и покое. Хочу помыть голову. Infernus et sinus orbis,  - озвучила свои пожелания художница, однако толку с этого было немного. Мир не взорвался. «Как же достало это тупое дерьмо.» Диана уже прекратила о чем-либо думать, независимо от того, окликнет ли ее этот докторишка или нет.
Благо хотя бы в какой-то момент все-таки врач скомандовал отбой и толстая чрезмерно добрая медсестра пошла отсоединять провода от сетки на голове девушки. Диана почувствовала себя идиоткой, что согласилась на это. Это отсутствие знания убивало. Чего они добились? Ощущение было, что ничего. Первым делом Диана отправилась мыться.

******

Выход из сна был болезненным. Все тело ныло, одурманенное наркотиками. Сонный паралич мешал двигаться. Темнота погруженного в ночь института прерывалась лишь светом откуда-то из коридора. Диана, почти не шевелясь, скосила взгляд на дверной проем.
Он там стоял, засунув руки в карман халата. Его глаза были пусты.

*****

Лежать на операционном столе, пребывая в сознании – странное ощущение. Диана сомневалась, что будет все прямо ужасно – мир передовой хирургии был наполнен новыми технологиями, которые сильно отличались от привычного представления, как о скальпеле и пинцете. Да и вряд ли ей будут органы перемешивать. Даже было прекрасно понятно, что тело накачают наркозом и она вообще не будет ничего чувствовать.
Единственное что смущало – это герметичная стерилизованная комната и то, что в тамбуре был набор костюмов химической защиты. Ни в один из них ее не затолкали. Лишь сводили в душ и выдали другую одежду. Диана сидела какое-то время совершенно одна.
Затем вошел первый человек в костюме защиты, и приглядевшись, Диана поняла, что это был Линдерманн. «Ну и чего ты за мной наблюдал, ублюдок? Веселая сонливая морда, конечно же». Однако Диана смолчала. Даже не поздоровалась. Нечего ей было обвинять. Незачем доказывать. Ее купили же. От этой мысли стало крайне омерзительно.
- Добрый день, мисс Стиллман, хорошо себя чувствуете? У нас тут довольно важный эксперимент, не хотите ли послушать, о чем он? - Раздался жизнерадостный голос мужчины. «Лживый выродок. Похрен ему на мое самочувствие, он все равно сделает что-то».
- Нормально. Ну валяйте, - хмуро буркнула Диана. Все равно наверно лучше послушать, как ее убивать тут собираются, нежели погружаться в свои голоса, которые какофонией звучат в ее голове.
- О, это интересно. Как видите, мы тут не просто так организовали герметичное помещение и организовываем большие меры предосторожности. Видите ли, вся суть операции будет заключаться в испытании на вас одного препарата. У него длинная история. Разработка изначально предназначалась для внедрения в тюрьмах заключенным с целью гарантированного полного пресечения использования какой-либо магии вообще. Искусственный вирус, который настраивал работу мозга так, чтобы исключить любую магию в принципе. Он подавлял все, что касалось метафизики. Идея неплохая, но не работала как надо – несмотря на проверки безопасности, все, кто получал дозу этого снадобья – умирали в мучениях. Особенно не люди, а магические существа. Но вы, вероятно, не умрете. Вам нечего блокировать. И мы потому хотим посмотреть сосуществование этого вируса с вашим столь ценным мозгом, - на последних словах в операционную начали входить многие другие люди, все в одинаковых костюмах химзащиты. Один из них принес чемоданчик со значком биологической угрозы и поставил его недалеко. Диана устало вздохнула и решила не комментировать никак рассуждения врача. Это же насколько надо быть везучей и не такой как все, чтобы выжить после такого. Она, скорее всего, полный труп. Устроившись на столе и почувствовав себя мертвецом на заклание, Диана глянула на потолок. «Время придумывать слова для эпитафии? Хотя зачем? Какое мне дело, что напишут на моей могиле. И будет ли могила. К черту все». Она почти не почувствовала, как игла вошла в ее руку. Осталось несколько секунд до того, как ее сознание выключится. «Жалко, что снов не будет перед смертью. Или нет. В любом случае, не самый худший способ».

Отредактировано Diana Stillman (20-11-2016 20:27:07)

+1

7

Ганс Ланге довольно потирал руки. Все работало как надо. Люди поспешно подключали Диану к аппаратуре, готовясь учитывать ее пульс. Но ему не было особого дела до этого, он даже не следил за их работой – сами справятся, не маленькие. Диана, потеряла сознание довольно быстро.
Вначале надо было сильно подавить нервную деятельность организма. Одного наркоза маловато, а вот искусственная кома – слишком много. Диану повернули на живот аккуратно и открыли ее спину. Ганс не стал разглядывать татуировку на спине девушки, а, нащупав нужную точку, ввел иглу практически в позвоночник девушки. Аккуратно, медленно. Ему самому было плевать, останется девушка парализованной или нет, но в окружении людей таких решительных действий делать не надо было. Впрыск. Еще укол. Новый впрыск. И так еще пять раз. Спинной мозг был заражен искусственной дрянью, которая облегчит дорогу этому «истребителю магии».
Перевернув тело вновь и сильно наклонив стол, они приступили к куда более тонкой операции. Сначала сбрили маленький участок волос на затылке Дианы и сделали там надрез. Затем просверлили совсем крошечное отверстие в черепе и ввели гибкую иглу, которой надо было управлять, чтобы добраться до нужных участков мозга. С Ганса ручьем тек пот в этом костюме, пока он управлял иглой, ориентируясь по сканерам и многочисленным показаниям техники. Да, он делал это за специальной консолью, а физическую работу выполняла машина, но от этого легче не было! Наконец он сделал две инъекции вируса в голову. Вытащив иглу и позволив коллегам закрыть крошечное отверстие в голове Дианы. Вся операция заняла три часа.
От отдыха Ганса прервало даже не неприятное ощущение в голове, а стон, раздавшийся рядом. Медбрат, покрывающий кожу на затылке Дианы заживляющей мазью, повалился на пол, тихо скуля. Ганс ощущал какое-то жжение в голове. Сильное, раздражающее. Весь медперсонал почему-то взвыл и начал переговариваться, жалуясь на сильную головную боль и слабость.
- Я полечить не могу, - произнес кто-то. И тут это прозвучало как сигнал к панике. «Я не читаю эмоции», «я не могу обернуться!» раздавалось со всех сторон. Ганс глянул на показания Дианы. Девушка была до сих пор жива. Но как «истребитель магии» попал сквозь костюмы, которые герметично закрывались и защищали людей от биологической угрозы?
Ганс чуть не сшибли с ног, когда персонал, охваченный паникой, рванул из комнаты. Все учения, весь опыт, вся дисциплина, канули втуне перед первобытным страхом смерти. Люди толпились в тамбуре, умоляя выпустить их наружу, но система не позволяла. Они все заперты были здесь. Ганс хмыкнул. Боль в его голове была сильной, но он терпел. «Ну что же, я все равно скоро умру, если что-то пошло не так. А ты жива, крошка. Смешно». Сняв с головы капюшон и маску, Ганс подошел поближе к лежащей безмятежно Диане. Нытье в тамбуре не было слышно, когда двери в него автоматически закрылись.
- Ну что мне с тобой делать, а? Ты, похоже, нас всех убила. Будет наверно справедливо, если я поступлю с тобой также, не так ли? – Он глянул на людей в тамбуре за стеклом. У них постепенно вновь начала работать магия, судя по паре всполохов Они запустили процедуру очистки и начали действовать как положено, чтобы их выпустили. На Ганса никто не обращал внимания, словно забыли о его существовании. Доктор улыбнулся и погладил пальцами щеку Дианы.
- Все интереснее и интереснее… - Ганс отсоединил аккуратно тело Дианы от капельниц и аппаратуры. Потом придет в себя. Она была так похожа на Мари. Хотелось забрать ее себе, упечь ее туда, где ее никто никогда не найдет. Идеальный случай. Пальцы зарылись в светлые волосы девушки. Такая хрупкая, стоит только посильнее схватиться – и треснет. Так хотелось провести другую операцию, куда более кровавую. Пожрать и поглотить. А потом то, что осталось, обрядить в платье. Но это мешало. Эта боль, что давила ему на голову. Она слишком раздражала. Ганс отошел в другой конец операционной и ощутил некоторое облегчение.
- Так вот ты какая. Есть наверно кто-то, кто заинтересуется этим феноменом. Я думаю, мы могли бы быть всегда вместе, я бы с удовольствием добавил тебя к своей коллекции. Но боюсь то, что ты успешна… все испортит. Ты у нас не любишь жизнь и надеешься ее изменить, милая девочка? Вот тебе подарочек. Вряд ли тебя кто-то полюбит и кто-то тебе поможет после этого, моя маленькая пария, -с усмешкой Ганс вновь подошел к Диане и, прихватив ее на руки, понес в тамбур. Надо было ее поскорее выписать и заполнить отчет о провале операции и утечке.
[NIC]Hans Lange[/NIC]
[STA]Dollmaker[/STA]
[AVA]http://s7.uploads.ru/lmQ35.jpg[/AVA]
[SGN]I am Master of Puppets, I am their destiny, their God and Devil.[/SGN]

+1

8

Самолет обратно был уже на четвертый день. Все тело ныло. Художница к счастью спала большую часть времени, потому что грудную клетку раздирала боль, а в голове постоянно что-то ныло. Все вещи пропахли медикаментами.
В каком-то смысле Диана такого исхода и ждала. Никакого. Пустая трата времени и сил. Линдерманн ничего не объяснил и сказал, что в общем-то ее здоровью ничего не угрожает и вся их работа подошла к  концу.
То, что люди ее сторонились, Диану не удивляло – ее внешний вид был все таким же, да теперь еще и она пропахла запахом больницы. «Только в Фейблтауне, видимо, смогу помыться». Художница не обратила никакого внимания на то, что пассажиры в самолете рядом с ней регулярно жаловались на головную боль и о чем-то ныли. Какое ей дело, в конце концов, до чужого здоровья.
«Ничего. Просто гребанные доллары на счете. Наверно, потрачу на вискарь. Или на гостиничный номер, где просплю те дни, которые у меня еще считаются в Академии. Дерьмо».  Диана чувствовала некоторую подавленность. Очередная неудачная попытка изменить жизнь. Очередная глупость.
Диана вспомнила их момент расставания с Генрихом Линдерманном. Он говорил, что все зря. Что это полный провал и хорошо, что она хотя бы жива. И то, не факт, что не умрет через некоторое время. Извинился за то, что поставил ее жизнь под угрозу, не имея нужного набора доказательств возможного успеха.
Но когда он выходил из ее палаты, он ехидно ухмыльнулся.
- До скорой встречи, Диана.
Его глаза были пусты.

+1


Вы здесь » Fabletown City » Завершенные флеши/альтернативы » Anomalous materials


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно