Буквально через пять минут на арену филигранно опустились две вертушки, разогнав группу поддержки по краям. Одна Сэйкрит осталась стоять незыблемой скалой, и пилоты послушно обогнули ее. К тому времени Аэру уже подлечили, и она стояла, стараясь не встречаться глазами с рогатой. Стыд от того, что подопечная видела все это унижение, обжигал кипятком сильнее, чем оставленная в назидание россыпь синяков. Хотелось бы в самом начале тихо, одними губами, шепнуть ей "не смотри", только вот пронзительный внимательный взгляд Вернер-старшей отрезал такую возможность. "Лучше бы третья, зато без свидетелей... - наследница не раз получала ее, но все происходило за закрытыми дверями. Пусть переломанные пальцы, пусть отбитые почки, рассеченные в хлам губы, заливающая горло горячая кровь из сломанного носа, ребра, протыкающие легкие и прочий треш, чем такой позор. - Вот и благородный рыцарь. Который не может защитить сам себя. И боится... матери!". Если бы было можно, оторва рассмеялась бы горьким полынным смехом, сводящем горло в судороге, но нет, пока нет. "Нельзя доверять". От открытых ран по коже остались только свежие рубцы и разводы, уже схватившиеся бурой коркой, но что-то во взгляде аристократки было не так. Не подходила эта пылающая мрачным огнем сталь здоровому существу. "Нельзя курить. Нельзя пить". Кто-то из свиты услужливо распахнул дверцу рядом с пилотом, и глава рода царственно уселась, даже не взглянув на девушек. "Нельзя бунтовать. Нельзя тату. Нельзя жаловаться. Нельзя сдаваться. Нельзя умирать". Перед бывшими напарницами открыли дверь другого вертолета, для десанта, и показали, как пристегиваться. "Нельзя мотоцикл. Нельзя уродовать лицо. Нельзя позорить семью". Вернер послушно, механически пристегнулась и прикрыла глаза, занавесив их рваной челкой. Где-то в груди разгорался огонек, припекая и сдавливая. "Нельзя громко смеяться. Нельзя повышать голос. Нельзя нарушать этикет". Вопреки нельзя хотелось закурить и опрокинуть грамм пятьдесят вискаря. "Нельзя сутулиться. Нельзя грустить. Нельзя плакать". Мысли странно путались, бедовая голова раскалывалась от боли. Казалось, глазные яблоки вот-вот выпадут и покатятся под ноги костяной. "Нельзя обижать слабых. Нельзя простых друзей. Нельзя самой быть слабой". Собственные принципы причудливо переплетались с многочисленными нельзя от матери, кружа голову еще больше. "Нельзя мечтать. Нельзя слушать рок. Нельзя писать стихи". Оружие хотела потереть виски, которые будто зажали в стальные раскаленные тиски, но прикосновение вышло с одной стороны. "Нельзя серебро. Нельзя короткие стрижки. Нельзя привязываться". Еле открыв глаза, MG с ленивым недоумением посмотрела на лежащую левую руку, словно она и не пыталась ее поднять. Мир продолжал ехать и плыть, и бандитке внезапно показалось, что у нее на руке не шрамы, а червяки. Белесые, толстые, противно извивающиеся опарыши, пожирающие умершую, разрисованную не синяками, а трупными пятнами конечность. "Нельзя влюбляться. Нельзя болеть. Нельзя... не-ль-зя?". Как обычно бывает, часто повторяемое слово обезличилось, растеклось в сознании, потеряло смысл и форму. "Льзя...зля?" - издавшая неслышный, на гране выдоха смешок, девушка наконец-то потеряла сознание от боли, перемалывающей череп, и завалилась на бок на ремнях безопасности.

Приземлившийся у ворот Академии пилот покосился на не спешащую открываться дверь вертолета, оставляя транспортное средство на холостом ходу.
- Сходи глянь, может, они в ремнях там запутались? - усмешка была с долей сомнения, уж кто-кто, а наследница клана точно разберется с такой малостью.
- Ага.
Второй номер лениво вылез и, сделав пару шагов, распахнул дверь для десанта. Увиденная картина сначала озадачила его - неожиданный пассажир (обещали-то сначала только одну аристократку) тормошила и хлестала по щекам Вернер-младшую. А та совсем не реагировала. Железобетонная Вернер. В обмороке. Мужчина одним слитным прыжком ввалился в кабину и почти отшвырнул рогатую. "Бл****, если она свалилась... Эта стальная дурмашина! Да что должно было произойти, что так?!... - первым делом проверить пульс, потом зрачки. - Есть!". Пусть и неустойчиво, но венка на шее пульсировала, можно перевести дыхание. "Левый глаз - норм. Правый... е*чая ты му***про***на, с**ка бл**ть!" - из-под приподнятого века показался полностью залитый темно-красной, почти черной кровью белок, совсем без зрачка.
- Выметайся, дура! - солдат без колебаний вытолкнул зеленоглазку из кабины и шваркнул дверью. Если они не довезут дочь главы рода, носителя проявленной сущности, живой до больницы, умрут все. - До ближайшей реанимации, тут по ходу кровоизлияние в мозг! - благо, шлема позволяли держать связь даже сквозь трещотку лопастей, экономя драгоценные секунды. Хотя откровенно струхнувший мужчина мог перекричать и его. Личный маг остался с Сэйкрит, не успеют, значит, придется полагаться на человеческую медицину. - Довоспитывала девчонку, ссстерва!
Вертолет, жалобно скрипя железом, свечкой рванул вверх. Взметнулась пыль с земли, вихрь воздуха растрепал юбки-волосы оставшейся внизу девушки, хлестанул по глазам, бросил песок в лицо, словно наказывая соучастницу, чьими руками действовала жестокая мать. Швырнул и забыл, бросил, унесясь за той, что носила его имя. А костяную окутала непривычная за последние дни, свинцовая, как перед грозой, давящая тишина. И одиночество.

Отредактировано Аэра Вернер (16-10-2016 13:10:05)